МАРИЯ ЕГИПЕТСКАЯ
Поэма
Идеже хощет Бог, побеждается естества чин:
творит бо елико хощет.
Великий канон
1.
Преподобная мати Марие,
моли Бога о нас.
Вот уже и к вечерне звонили,
а шальная весна
заливает водой переулки.
И летит вдоль домов
с кем-то хмель молодой проститутки,
будто лёгкий дымок.
Мимо ноги в высоких сапожках, -
быстрый цокот и смех.
В этажах, в отдалённых окошках
зажигается свет.
В вышине между длинных карнизов
воздух густ и лилов. -
Душно тлеет в нём тягостный вызов,
как на смерть – на любовь.
- Ах вы, сынки кудрявые
господ александрийских!
Постойте, эй, куда вы
спешите так? на пристань?
- Ох, шлюха, отойди, отстань!
Там ждут нас корабли.
Мы на Воздвиженье Креста
плывём в Ерусалим!
- Страсть как хотела б с вами я
на праздник тот поехать!
- Куда с тобою с рваною,
да с пьяной – вот потеха!
- Возьмите меня, мальчики!
мне нечем заплатить, -
но я сильнее качки
морской – могу любить!
2.
Преподобная мати Марие,
моли Бога о нас.
В тесном мире – в тисках деспотии –
неисходно томясь,
мы душою поникли и даже,
добровольно блудя,
говорим, что сознание наше –
функция бытия.
Нет у миропорядка земного
ни дверей, ни окон.
Каждый взгляд, каждый вздох тут закован
в неотменный закон.
Плоть вещей здесь темна, самовластна, -
и гнила, и дурна, -
так зачем в столь жестокое рабство
ей душа отдана?
- Ох, тошно мне среди молитв,
среди веселья – горе!
Народ к Кресту валом валит,
лишь я одна в притворе,
как будто в тину влипшая,
стою – ногой не двинуть.
Так праздника мне пышного
значит и не видеть!
О, помоги, Владычица.
Мать, Пресвятая Дева!
Страсть как хочу очиститься –
Припасть к Честному Древу!...
И слышит:
- Через Иордан
ты перейди – и там
свой смрад и срам в пустыне скрой –
и обретёшь покой.
3.
Преподобная мати Марие,
моли Бога о нас.
Сильно о благодати моли Его –
пусть как милость подаст
её всем неживым и бессильным.
Видишь: до самых глаз,
как в затягивающей трясине,
я в законе завяз.
Ни ногой, ни рукой мне не дёрнуть,
да и рта не отверзть,
чтоб хотя бы молитвой расторгнуть
облепившую смерть.
Лишь к глазам – к средоточию воли –
на волнах тошноты
подкатились беззвучные вопли…
но, свободная, ты, -
за Иордан из плена
плотскóго убежавшая, -
два с половиной хлеба
в теченье лет вкушавшая, -
как собственные страсти, львов
смирявшая слезами, -
помимо начертанья слов
познавшая Писанье, -
искание бесчестное
в святое преложившая. –
во пльти невещественное
житий пожившая,
тем в крайнее повергнув
изумление собою
ангелов чины – и человеков
соборы, -
4.
преподобная мати Марие,
моли Бога о нас.
Звёзды вечные твердь отворили,
и пустыня взнеслась,
как кадило, воздетое к небу
ангельскою рукой.
Звери замерли. Молятся немо.
Но, слепой и глухой,
я под взглядом задумчивой бездны
всё угрюм и упрям.
Разве снова разгульные песни
тебя тянут к пирам? –
Пусть твой голос в борении, хриплый,
их сквозь слёзы воспев,
вдруг прорвётся и хлынет в молитвы
за меня и за всех.
Настала Чистая Среда,
и из монастырей
пошли монахи, как всегда,
поститься средь зверей
и по дороге груз греха
оставить в Иордане:
- Прими, великая река
начаток покаянья.
- В пустыне настоятель
пост
благословил свершать.
Так разбредёмся, братья,
чтоб
друг другу не мешать, -
чтобы, держась звериных троп,
всяк вглубь себя проник:
направо Лев, налево Пров,
Зосима – напрямик.
5.
Преподобный отче Зосиме,
моли Бога о нас.
В прилежании неугасимом
неотступный монах
к совершенству от юности рвенья
праздно не расточал –
только душу, как поле от тернья,
двадцать лет расчищал.
Но когда завершилась работа,
тут увидел монах,
что душа под посев непригодна:
что всё поле в камнях.
И изодранными в кровь руками,
чтоб взрастить Божий хлеб,
со смиреньем растаскивал камни
он ещё тридцать лет…
Все врозь, поодиночке, чтоб
друг другу не мешать,
чтобы, держась звериных троп.
смиренья дар стяжать,
мы до Страстного Четвертка
идём за Иордан.
- В тебе, великая река,
Предтеча Иоанн
со всех людей смывал водой
проклятие греха.
Теперь ты и меня омой,
великая река,
и возбуди сердечный пыл
пройти достойно Пост,
дабы и Кровию омыл
меня Господь Христос.
6.
Преподобный отче Зосиме,
моли Бога о нас.
Шёл и остановился в пустыне,
чтоб пропеть шестой час.
Вдруг увидел он тень чью-то справа.
Оглянулся, – она
прочь скользнула и сразу пропала
в знойном мареве дня.
- Кто ты? дух ли полуденный странный?
человек ли? – постой!
не скрывайся, не бойся, обрадуй
меня речью живой!
Двадцать дней никого я не видел,
кроме гнусных гиен.
Не беги от меня: Бог велит ведь
не гнушаться никем!
- Зосима! У меня одежда
вся давно истлела.
Прости, но нечем грешной мне
прикрыть нагое тело.
Вот если бы и плоти
поскорей истлел сей срам –
как просто на свободе
было бы общаться нам!
Но надо ждать. Ты ткани
мне лоскутик оторви,
оставь его на камне
и подальше отойди,
чтоб не смущать молитв святых
мне наготой своею,
когда я подойду и ты
мне дашь благословенье.
7.
Преподобная мати Марие,
моли Бога о нас,
да помилует и не отринет
грешных в который раз.
- Мне ли благословлять подобает?
Я ничтожен и хил.
Дух мой, как Фараон, утопает,
и́дя морем сухим.
Иль как Пётр, провалившийся в волны,
не способен дерзать
и материи косные формы
верой преображать.
Но ты мощью творящего слова
осени вширь и вдаль
мир согбенный – и Духа Святого
призови на всю тварь.
- Благословен Господь, Ревнитель
общего спасенья.
Благословен и ты, раститель
Божьего посева.
Вы все сыны способные
и служите Отцу,
одна лишь я бесплодною
смоковницей расту.
Мне ветви зноем обожгло,
а корень в глине сгнил.
Но, видно, время подошло
вернуться мыслью в мир.
И Бог нас свёл с тобою тут,
чтобы и мне в пустыне
услышать, как теперь живут
царь, Церковь и святые.
8.
Преподобный отче Зосиме,
моли Бога о нас.
- В Церкви грязь, и базар, и засилье
мелких козней и дрязг.
Ереси и расколы в ней срáмный
воздвигали Содом,
рáспятого Христа целотканный
раздирая хитон.
Но, как видно, святых двое-трое
в гнева Божьего час
удержали молитвой святою
от погибели нас.
Не одна ли из них ты, Мария –
с пламенем вкруг чела? –
Так молись, – да мольбами твоими
Церковь будет цела.
- Да что ты, старец, я грязна!
И если б ты мои
узнал дела, ты б от меня
бежал, как от змеи. –
Семнадцать лет творила блуд
со всеми без разбора -
не ради мзды, а ради лютой
сладости позора.
Мне бы теперь понезаметней
спрятаться куда
да ожидать в тревоге смертной
Божьего суда…
Но ныне, нарушая
иерархию небес,
я помолюсь – из послушания
тебе, отец.
9.
Преподобная мати Марие,
моли Бога о нас.
Плотию над землёй воспарила
ты, о мире молясь.
Силы ангельские изумились,
когда плотных полей
нити тягостные исказились
от свободы твоей;
когда жёсткая твердь пред тобою
расступилась, тесна, -
и шагнула ты лёгкой стопою
за черту естества;
когда в ужасе старец Зосима
пал на землю ничком
и свечение преобразило
всю пустыню кругом.
- Очнись, авва Зосима, встань!
Не бойся, я не призрак.
Я – плоть гниющая, и знай:
уже конец мой близок.
Чтоб Господу угодную
кончину мне принять,
должна с тобою через год
я встретиться опять.
В Четверг Великий ты приди
и встань при Иордане,
да захвати с собой потир
с Христовыми Дарами.
Я из пустыни выйду –
и ты причастишь меня.
А до тех пор – постыдную
Марию поминай.
10.
Преподобный отче Зосиме,
моли Бога о нас.
Помолись, как Мария просила,
в тот таинственный час,
когда, в хор херувимов службщих
втянутые огнём,
песнь мы Троице Животворящей
трисвятую поём.
И тогда, с пламенем этой песни
устремлённые в свет,
не пройдём ли, поющие, вместе
сквозь слои тёмных сред? –
И, из плоти немого ущелья
выпростав естество,
все житейские вдруг попеченья
с облетевшей листвой
увидим далеко внизу
у чёрного ручья:
их смерчи чёрные несут,
тираня и крутя, -
и волны чёрные, подкатывая,
слизывают в сон,
и время в прах обгладывает
листьев лёгкий сор.
А мы в эту прильнувшую
к вечности минуту
отложим их в минувшее
без жалости, как будто
те лютые терзания
относятся не к нам,
и чуждыми глазами
проводим их в туман.
11.
Преподобная мати Марие,
моли Бога о нас. –
Дабы, плоти поправ тиранию.
вошли в новую связь
с миром, алчущим преображенья,
чтоб творящий наш дух
чем бесстрастнее, тем и нежнее
разомкнул его круг
в точке, где воплощается Слово;
чтобы хлеб и вино.
претворяясь в материи новой
сверхживое зерно,
тайно пали на добрую почву
и, внезапно взойдя,
Духом преобразили воочью
тленный лик бытия.
От похотей бежавшая
телесной скорби ради
и на земле стяжавшая
небесное бесстрастье, -
ты, к пламени Христовых Тайн
направив житие,
прешла его, как Иордан,
ступая по воде
ногами невещественными, -
и не помрачила
водой огня – но честную
приняла кончину
и духом востекла, воспев,
ввысь от звериных троп,
и вырыл усмирённый лев
тебе в пустыне гроб.
12.
Преподобная мати Марие,
моли Бога о нас.
Вот уже и к вечерне звонили,
и толпа собралась.
И назад оттекли переулком
легионы тщеты
с троекратно дробящимся звуком, -
как – салютом – в щиты
гулко стукнули римские копья.
И Великий Четверг,
занавесившись смертною скорбью
над землёю померк.
Только в пропасти между карнизов
воздух бледно-лилов, -
и висит и трепещет в нём вызов,
как на Крест, - на любовь.
1977 – 1981, основная часть написана осенью 1980
__________________
Поэма написана в форме акафиста, представляющего собой большую форму византийской литургической поэзии и состоящего из двух малых форм – кондака и икоса. Здесь они отличаются разной ритмикой: кондак более торжественный, а икос более разговорный.
В классический акафист входит 12 кондаков, 12 икосов, образующих пары, и 13-й кондак, завершающий акафист и часто повторяющий первый кондак, как бы закольцовывая акафист. Здесь неполная форма: 11 пар и 12-й кондак завершающий, не повторяющий, но перекликающийся с первым.
Поэма очень точно воспроизводит «Житие Марии Египетской», византийский памятник житийной литературы VI-VII вв. О Марии Египетской и монахе Зосиме помимо этого памятника ничего неизвестно.
